учитель начальных классов,
МОУ СШ № 24
г. Волжский, Волгоградская область
Корней Иванович Чуковский создал своеобразный сказочный мир, который живёт по собственным сказочным законам. Сказки Чуковского отражают действительность в обобщённой и отвлечённо – условной форме. Форма и содержание его сказок составляют органическое единство: причудливому сказочному содержанию Чуковского отвечает столь же причудливые сказочные средства.
В 20-30 годы вышли сборники Чуковского со стихами и сказками. Сказки Чуковского подверглись нападкам педагогов, которые считали, что сказка – это пережиток буржуазного прошлого. Но это не остановило Чуковского, появилась «Муха - цокотуха» (1924), «Бармалей» (1925), «Телефон», «Федорино горе», «Чудо - дерево», «Путаница», «Лимпопо» (1926), «Краденое солнце», «Топтыгин и лиса» (1927).
В годы войны была написана сказка «Одолеем Бармалея», она оказалась очень неудачной. Но это не остановило автора. Вскоре была написана последняя сказка «Бибигон».
…Бегут годы, десятилетия, но уникальнность произведений Чуковского не стареет. Стихотворные сказки Чуковского точно введение в курс великой русской поэзии. Они доступны даже самым маленьким детям, и всё же это настоящие стихи, созданные по тем же законам, что и стих Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока. А главное они завораживают маленького читателя своей музыкой, удовлетворяют его огромнейшую тягу к поэзии, которая у малышей развита очень сильно. Дети сразу приняли сказки Чуковского как свои: охотно заучивали и декламировали наизусть.
Чуковский годами вёл наблюдения над особенностями восприятиями слова детьми. Он знал речь малышей. Эти знания помогли ему в его творчестве. Первая сказка «Крокодил» нарушала все каноны того времени. «Доблестный Ваня Васильчиков» из поэмы, дважды прославляется как «спаситель Петрограда от яростного гада».
Ребёнок в центре сюжета, ребёнок активный, любознательный и всегда побеждающий – вот главный герой большинства сказок Чуковского, список котрых был начат «Крокодилом». Даже там, где такого героя формально нет («Муха - цокотуха», «Тараканище»), - даже там герой напоминает озорного, бесстрашного мальчишку, выручающего всех (Комарик, Воробей или позднее Бибигон). Немудрено, что дети сразу заметили «Крокодила» и оценила его по достоинству. Эта сказка – творение оригинальное, знаменовавшее собой появление принципиально новой поэзии для детей. Поэзии радостной, весёлой и звонкой, основанной на глубоком, подлинно научном изучении психики ребёнка, его интересов и склонностей,
Самым большим новшеством «Крокодила» был его стих бодрый, гибкий, играющий какой - то, с меняющимися ритмами, живыми интонациями русской речи, с богатыми рифмами, звонкими аллитерциями, удивительно легко читающийся, поющийся и запоминающийся.
Каждая сказка Чуковского имеет замкнутый, завершенный сюжет. Корней Иванович отлично знает, что ребёнок не воспринимает вещей самих по себе. Они существуют для него постольку, поскольку они двигаются. Поэтому в сказках Чуковского самые статичные, косные, грузные, самые тяжелые на подъём вещи стремительно двигаются по всем направлениям, порхают с лёгкостью мотылька, летят со скоростью стрелы, гудят как буря («Федорино горе», «Тараканище»). В большинстве сказок начало действий совпадает с первой строчкой. В других случаях вначале перечисляется ряд быстродвигающих предметов, создающих что – то вроде разгона, а завязка происходит как по инерции. Перечислительная интонация характерна для зачина сказок Чуковского, но перечисляются всегда предметы или приведённые в движение завязкой, или стремительно двигающиеся навстречу ей. Движения не прекаращаются ни на минуту. Неожиданные ситуации, причудливые эпизоды, смешные подробности в бурном темпе следуют друг за другом. Сама завязка – это опасность, возникающая неожиданно, как в заправской приключенческой повести. То ли это вылезший из подворотни «страшный великан, рыжий и усатый Таракан», то ли это Крокодил, который глотает солнце, заливавшее до тех пор, страницы сказок Чуковского светом. То ли это болезнь, угрожающая маленьким зверятам в далёкой Африке, то ли это Бармалей, который хочет съесть Танечку и Ванечку. То ли «старичок паучок», который похитил Муху – Цокотуху, то ли притворяющийся страшным, а на самом деле добрый Умывальник, знаменитый Мойдодыр, то ли страшный волшебник Брундуляк, притворивший обыкновенным индюком – всегда опасность, переживается как вполне нешуточная, серьёзная.
Но детская горе всегда вознаграждается самой яркой, самой бурной, самой безудержной радостью, когда храбрость героя отвращает опасность.
И всегда героем оказывается тот, от кого труднее всего было ожидать геройства, - самый маленький и слабый. В «Крокодиле» перепуганных жителей спасает не толстый городовой «с сапогами и шашкою», а доблестный мальчик Ваня Васильчиков со своею «саблей игрушечной». В «Тараканище» охваченных ужасом львов и тигров спасает крошечный и как будто легкомысленный Воробей:
Прыг да прыг
Да чик – чирик
Чики – рики – чик – чирик!
Взял и клюнул Таракана, -
Вот и нету великана.
А в «Бибигоне» лилипут, свалившийся с луны, побеждает могущественного и непобедимого колдуна – индюка, хотя он и лилипут.
Тоненький он
Словно прутик,
Маленький он лилипутик
Ростом бедняга не выше
Вот эдакой маленькой мыши.
В «Мухе - цокотухе» спасателем выступает не рогатый жук, не больно жалящая пчела, а неведомо откуда взявшийся Комарик:
Вдруг откуда летит
Маленький Комарик,
А вруке его горит
Маленький фонарик.
Неизменно повторяющийся в сказках Чуковского мотив победы слабого и доброго над сильным и злым, своими корнями уходит в фольклор: в сказке угнетённый, всегда торжествует над угнетателем. И когда опасность устранена, когда уничтожен «страшный великан, рыжий и усатый Таракан», когда проглоченное Крокодилом солнышко сново засияло для всех на небе, когда наказан разбойник Бармалей и спасены Танечка и Ванечка, когда Комар вызволил Муху – цокотуху, когда к Федоре вернулась посуда, а к умытому грязнуле – все его вещи, когда доктор Айболит вылечит зверей, начинается такое веселье, такая радость и ликование, что того и гляди от такого топота пляшущих свалится луна, как это случилось в сказку «Краденое солнце», так что потом пришлось «луну гвоздями к небу приколачивать». На страницах сказок Чуковского множество сцен неудержимого, бурного, экстатического веселья, и нет ни одной сказки, которая не заканчивалась бы весельем:
Рада, рада, рада, рада детвора
Заплясала, заиграл у костра. («Бармалей»)
Все засмеялись,
Запели, обрадовались. («Бибигон»)
То – то рада, то – то рада вся звериная семья,
Поздравляют, прославляю удалого Воробья. («Тараканище»)
Вот обрадовались звери;
Засмеялись и запели;
Ушками захлопали
Ножками затопали. («Путаница»)
Рады зайчики и белочки
Рады мальчики и девочки. («Краденое солнце»)
И пошли они смеяться, Лимпопо.
И плясать и баловаться, Лимпопо. («Айболит»)
Прибегал светляки,
Зажикали огоньки,
То – то стало весело
То – то хорошо. («Муха - цокотуха»)
Рада, рада,вся земля,
Рады рощи и поля,
Рады синие озёры
И седые тополя. («Федорино горе»)
Много в сказках сатирических моментов, которые ещё больше возвеличивают героя и придают большую моральную ценность его подвигу.
Все сказки Чуковского остроконфликтны, во всех добро борется со злом. Полная победа добра над злом, утверждение счастья как нормы бытия – вот их идея, их мораль.
«Мойдодыр» - вторая стихотворная сказка Чуковского хронологически она идёт сразу за «Крокодилом». В «Мойдодыре» особенно наглядно видна условность сказок Чуковского. Это их свойство совершенно органично: чем строже выдержена услвность, тем точнее и правдивее сказочное действительность, созданная Чуковским, а разрушение условности ведёт к неточному и неправдивому изображению жизненной действительности. Разумеется, эта закономерность распространяется на ограниченную территорию сказочного мира – на сказки Чуковского. Благодаря динамичности образов, стихотворному мастерству, игровым качествам, оригинальности, изяществуи целенаправленности всех художественных средств «Мойдодыра» за ним заслуженно укрепилась репутация одной из лучших сказок Чуковского. Особенно хотелось бы отметить, что прикладная идея сказки вытекает из существа образов и мораль дана как бы «без морали».
Сказка «Телефон» отличается от других сказок Чуковского тем, что в ней нет конфликтного сюжета, в ней ничего не происходит, кроме десятка забавных телефонных разговоров. И, казалось бы, сказка должна противостоять остальным, как разговоры противостоят действию. Может показаться, что сказка, составленная из самостоятельных фрагментов, лишенная сюжета и сквозного действия, ничем не соблазнит маленьких ребят, а между тем успех «Телефона» у читателей ничуть не меньше успеха других сказок. Явление тем более загадочное, что автор, кажется, противоречит сам себе, нарушает установленные им самим нормы. В чём же разгадка? Она в том, что связывает разрозненные телефонные разговоры вопреки отсутствию сюжета. Это игра. Сказки Чуковского вообще вобрали многие черты детских игр, но «Телефон» - игра в чистом виде, вернее отлично написанный литературный текст к игре «испорченный телефон». Игрового подтекста оказалось достаточно, чтобы связать сказку.
Сказка «Путаница» ешё более выразительна, чем «Телефон». Отличается от «Мойдодыра», «Федорино горе», «Айболита», «Тараканища», «Краденого солнца» и «Мухи - цокотухи». Во всех волшебных сказках животные говорят человеческим голосом. Но воробышек, мычащий коровой? Мнимое отрицание реальности становиться игровой формой её познания и окончательного утверждения. Чуковский перенёс эту форму в литературную сказку и впервые стал употреблять для её обозначения термин «перевёртыш», ныне прнятый всеми литературоведами. Здесь каждое слово, «не так», и ребёнок понимает, что здесь «не так», радуется своему пониманию, и эта радость для него – радость победы «так» над «не так».
Не одни только перевёртыши перенёс Чуковский из устного народного творчества в литературную сказку. Его сказки буквально пропитаны детским фольклором.
Откуда?
От верблюда
Что вам надо?
Шоколада. («Телефон»)
Многие места в сказках живут самостоятельной жизнью в качестве считалок, дразнилок, скороговорок:
У тебя на шее вакса,
У тебя под носом клякса,
У тебя такие руки,
Что сбежали даже брюки. («Мойдодыр»)
Было очень весело узнавать в «Айболите», «Мойдодыре», «Федорином горе» и в других сказках характерных животных – человеческие характеры, в отношениях между животными – человеческие отношения.
Последняя сказка, написанная Чуковским – «Бибигон». Неизвестно откуда взявшийся, как бы с луны свалившийся лилипутик совершает в этой сказке чудеса героизма, сражается с волшебником Брундуляком и драконом Караконом, защищает утёнка Матюшу и спасает свою нежно любимую сестру Цинценеллу. Бибигон не уступит в храбрости ни одному из маленьких героев сказок Чуковского. Не страшась ни колдунов, ни пуль, Бибигон устремляется в бой и побеждает. Образ Бибигона идеально приспособлен для удовлетворения запросов детской души. Он служит примером доблести и мужества, и достаточно мал, чтобы дети могли заботиться о нём. Отношения сказочника к своим героям неоднозначно – от скептически – насмешливого до влюблённо – отеческого.
Многочисленные попытки перевода сказок Чуковского на английский язык не удались до сих пор, хотя иные переводчики немало изощрялись и в рифмах, и в словесной игре – это ещё раз говорит о своеобразии творчества Чуковского.
Значения опыта Корнея Ивановича Чуковского трудно переоценить. Ему нельзя подражать, не выдав себя с головой, как невозможно подражать любому яркому и оригинальному таланту. Но учиться у него можно и необходимо.
Большинство сказок Чуковского почти импровизация. Они написаны очень быстро, без сколько – нибудь значительных исправлений. Они в дальнейшем, в отличие от его литературоведческих работ, переделывались очень мало или вовсе не переделывались, словно подтверждая пословицу: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается!». Но скорое «сказывание» сказок было подготовлено долгим и далеко нелёгким «делом» - исследовательской работой в области детского мышления, психологии, речетворчества.
Незадолго до смерти, в статье «Признания старого сказочника» которая осталась незаконченной, Чуковский сформулировал ещё одну четырнадцатую заповедь – «может быть, самую главную; писатель для малых детей непременно должен быть счастлив. Счастлив, как те, для кого он творит». Эта заповедь действительно самая главная: дети по природе своей счастливцы и оптимисты, и не может хорошо писать для них человек несчастливый, хмурый и злой.
Чуковский одержал очень важную победу, творческую победу. И не только для себя лично, но и для детей, для детской литературы.
